Jonas Mikelinskas nurodo taško „Leonidas Donskis“ vietą viešojoje erdvėje.
Rašytojas Jonas Mikelinskas teigia, kad šiuo metu Leonidas Donskis yra ne kas kitas, kaip toji jam didelį įspūdį daranti „juokinga pelytė“, pašaukta eskaluoti visai nejuokingą antisemitizmą.
„Taškas“, atrodo, yra su savimi besišnekantis "daiktas savyje".
Rašytojas J.Mikelinskas teigia, kad su L.Donskiu buvo susitikęs ne vieną kartą. Deja, su juo diskutuoti žydų klausimu filosofas nė karto nepanoro.
---
Ta proga pateiksiu papildą. Tai ilgokas, bet konceptualus bla-bla-bla, kurį rusų kalba sukurpė toks Konstantinas Krylovas. Autorius yra rusų šovinistas ir chamas, bet mintis dėsto aiškiai. Trumpą gabaliuką išverčiau. Ten aprašytas antisemitų gaudyklės pagrindinis principas. Dar pateikiu fragmentą nevalstybine kalba. Kas neįkanda – sorry for this.
„Smaluota baidyklėlė“ – „Смоляное чучелко“
(...)
Dėmesingas skaitytojas gali pastebėti, kad nieko nesakiau apie pačius žydus. (...)
Iš tiesų, ir antisemitizmas, ir kova su juo gali visiškai apsieiti be hipotezės apie žydų buvimą. Pakanka žydo įvaizdžio, netgi, jei norite, iškamšos-baidyklės. Ją galima padaryti iš parankinių medžiagų: „kitoniškumo“ simbolio (netgi ne skrybėlės ir lapserdako – pakanka Dovydo žvaigždės ant grandinėlės), „talentų ir galimybių“ simbolio (skrybėlė užmaukšlinama ant maišo, prikimšto pinigų ir fizikos vadovėlių), „kančių“ simbolio (po skrybėle pakišamas dūminis užtaisas, kad virš baidyklėlės amžinai rūktų laužo dūmėlis). Ak taip, svarbiausia: reikia ištepti baidyklėlę smala. Kiekvienas, kuris jai smogs, prie jos ir prilips. Ir kuo stipriau žydžudys*) muša prakeiktą baidyklėlę, tuo labiau prie jos prilimpa.
---
*жидоед galima versti ir žydėdra (kaip žmogėdra, žuvėdra)
+
(...)
Основными догмами современной теории антисемитизма являются, во-первых, догмат о его исключительности, во-вторых, о его всеобщности, и, во-вторых, догмат о его иррациональности.
Первый догмат выражается словами «нельзя сравнивать». Нельзя, недопустимо уподоблять все виды ксенофобии и ненависти к тем или иным народам – и антисемитизм.
Конечно, всякая ксенофобия отвратительна, причём как раз потому, что она подобна антисемитизму или может привести к антисемитизму (по формуле «сегодня ты ненавидишь велосипедистов, а завтра евреев») – и всё-таки антисемитизм отличается от любых фобий и маний, причём это отличие не ситуативное, а сущностное. Его нужно постоянно подчёркивать и о нём говорить, но нельзя – кощунственно! – описывать в каких-то количественных характеристиках. Евреи не просто «самые пострадавшие», не только самые «несправедливо пострадавшие», даже не «самые лучшие из самых пострадавших» — то есть всё это так, но всё-таки не дотягивает. О нет, антисемитизм – нечто исключительное и ни с чем не сравнимое вообще. И эта исключительность сама исключительна: о ней можно говорить бесконечно, но только затем, чтобы выпуклее подать эту ниначтонепохожесть и никчемунесводимость.
Второй догмат можно изложить примерно так: евреи ненавидимы и преследуемы во все века и среди всех народов, везде и всегда. Все народы повинны в антисемитизме, абсолютно все. Хотя и не в одинаковой мере – но последнее нужно объяснять случайными историческими обстоятельствами, например, отсутствием евреев) — из-под которых, как свиная кожа из-под стирающейся позолоты, рано или поздно вылезала всё та же печальная закономерность. Необходимо всякий раз особо подчёркивать роль христианских церквей в гонениях, особенно – обвинения в убийстве Христа. Равно как и корысть и безумие масс, подстрекаемых лукавыми эксплуататорами, равно как и кровавое безумие нееврейского национализма, в особенности русской черносотенной стихии… Холокост – чудовищный, но закономерный итог этих бесконечных гонений и притеснений, вершина пирамиды, апофеоз тысячелетнего зла.
Третий догмат состоит в том, что антисемитизм не имеет никаких рациональных причин. Нельзя даже и помыслить, что это чувство – и соответствующие действия – хоть как-то связаны с какими-то действиями самих евреев, что евреи хоть чуточку виноваты в том, что их недолюбливают. Предполагать и тем более обсуждать подобное – проявление антисемитизма, а не попытка его анализа. Нельзя при том сказать, что еврей вообще никогда ни в чём не виноват (бывают же плохие евреи) – но любая его действительная вина не должна считаться истинной причиной антисемитизма, о нет.
Чуть более терпимы ссылки на социально-экономические причины антисемитизма, но с непременным указанием на их недостаточность. Дальше идёт в ход психология и физиология – дескать, антисемитизм есть зависть неуспешных к успешным, генетически неполноценных к счастливым обладателям доброкачественных генов и т.п. Об этом можно и нужно говорить много и подробно. Но, в общем-то, и это, в конечном счёте — человеческие, слишком человеческие причины, как недостаточно глубокие и недостаточно низменные. О нет, спустимся же в пещеры мерзости! Антисемитизм, несомненно, имеет корень иррационально-зоологически-психопатологический, это некий отвратительный изъян человеческой природы как таковой. Он коренится в «ненависти к чуждому и непонятному», «инфантильных комплексах», «некрофилии» и прочих смрадных безднах. Самые же его корни – как истоки Нила: их никто не ведает, но они, несомненно, текут по ужасающим джунглям коллективного бессознательного.
В религии Холокоста антисемитизм занимает место первородного греха – всеобъясняющей и необъяснимой в своей последней глубине причины мирового зла; поколения исследователей изощряются в попытках ещё углубить эту пропасть, превратить её в марракотову бездну чернильной тьмы.
(...)
---
